19.12.2011 в 21:59
Исполнение 1
779 слов
читать дальшеНочь. В звездном свете снег кажется синим, он сверкает искрами, сверкает мириадами звезд, собранных в горсти. Локи лежит в снегу, опираясь на локти и пропускает крохотные звездочки между пальцев. Снег везде – забившийся в рукава и под воротник, осыпавший волосы, словно сединой, прилипший крупинками к ресницам. Он медленно тает и скатывается мокрыми каплями по лицу. Как слезы.
Тому, другому, его телу не было бы холодно. Но Локи не позволяет себе. То тело сильнее, выносливее, ему не страшен зимний холод, но Локи никогда не пользуется им. Никогда.
Одежда промокла – снег тает от тепла его тела – и Локи всего колотит от холода. Но он продолжает валятся в снегу, играет с ним, пропуская между пальцев, колет руки о мелкие льдинки. И не уходит.
Из окон доносится шум – песни пирующих, звон бокалов, женский смех. В эту ночь – последнюю ночь уходящего года позволено многое. Эту ночь каждый проводит так, как пожелает. И никто не скажет ни слова, даже если младший принц, прощенный и вернувшийся домой, проведет эту ночь, валяясь в холодном снегу, а потом вернется в свои палаты, озябший, волосы смерзлись в сосульки, и до рассвета будет смотреть на зажженную в окне свечу. Такие свечи иногда ставят в окнах, где ждут кого-то домой.
Вот только тот, кого ждет Локи уже никогда не придет.
… Казалось, все хорошо. Прощение было даровано ему Одином, Фригг не изменила своего отношения к приемному сыну, а Тор, видимо напуганный случившимся, стал внимательнее и мягче к брату. Его друзья перестали отпускать шуточки. Только Сиф иногда косилась на Локи и это был странный взгляд – словно она ждала что он сейчас разобьется на куски, как хрустальная ваза.
Все было по прежнему. Но изменился он сам.
Все чаще Локи задумывался о том, чему было не суждено случится. Каким была бы его жизнь в мире ётунов? Каким отцом был бы Лафей? Каким был бы он сам?
В первый раз им двигало любопытство. Он хотел спросить у Лафея – почему? Почему он отдал его Одину? Локи владел магией, которая позволяла вызывать души умерших. Движимый болезненным любопытством он начал ритуал. И когда Локи уронил каплю крови со своей руки в чашу с кипящим зельем и произнес его имя – Лафей, скатившая с его ладони капля не была красной.
Только тогда Локи по настоящему осознал, что своими руками убил родного отца. Убил его из нелепого предрассудка, взрощенного войной, даже не зная, кем он был, каким он был… Каким он мог бы стать – для Локи.
Если бы Лафей появился тогда… Но он не появился. Не появлялся никогда. Дух не желал видеть своего сына – и своего убийцу.
Холод пробирался к костям, пальцы давно онемели и не слушались. Нужно было уходить. Но здесь, под голыми черными деревьями, среди бесконечного снега, Локи впервые почувствовал покой – и печаль. После боли, вины и безысходности это было облегчением. Он опустил голову, коснулся щекой мягкого снега. Хотел позвать еще раз – никаких ритуалов и заклятий, никакой магии, просто позвать – в пустоту, но губы дрожали так, что он не мог произнести ни слова.
Плеча коснулась чья-то рука. Локи рывком сел, губы кривились от ярости – это наверняка Тор, нарушивший его священное право на эту последнюю в году ночь…
Лафей протянул ему руку и помог подняться. От его прикосновения холод исчез. Локи встал напротив – он не понял, изменился Лафей или он сам, но сейчас они были почти одного роста – Локи лишь на голову ниже. Рука, поднявшая его с земли была настоящем – не призрачной, не бестелесной.
В чертах чужого лица – пугающего, если быть честным – Локи вдруг разглядел их общее сходство.
- Прости меня,- произнес он, со всей возможной искренностью, обожженный неожиданном страхом, что Лафей сейчас вздохнет, как вздыхал иногда Один, когда знал, что Локи лжет.
Локи хотел склонился перед Лафеем, но тот удержал его. Покачал головой и улыбнулся – странная это была улыбка на синих губах, но она была доброй и понимающей. Это не был грозный и жестокий царь Ётунхейма с которым беседовал однажды Локи. Это не был правитель чужого народа. На Локи с виноватой улыбкой смотрел отец.
И Локи сделал то, чего и представить себе не мог – обнял его. И почти не удивился, потому что все это было слишком хорошо, чтобы длится больше одного мига, когда почувствовал под руками снег – только снег.
Но в последний миг, до того, как волшебство развеялось и исчезло, он почувствовал прикосновение - когда Лафей наклонился и поцеловал его в лоб.
… Тор не очень понял, что случилось, когда Локи, насквозь мокрый и замерзший ввалился в пиршественный зал, магией призвал к себе кубок с вином и сел прямо на пол у очага. Локи смеялся и пировал до рассвета со всеми, чего не делал с тех пор, как они были детьми, а в каждом окне, вплоть до крохотного окошка в самой высокой башне горели зажженные его магией свечи. Как бывает в домах, где тот, кого долго ждали, наконец-то вернулся домой.
779 слов
читать дальшеНочь. В звездном свете снег кажется синим, он сверкает искрами, сверкает мириадами звезд, собранных в горсти. Локи лежит в снегу, опираясь на локти и пропускает крохотные звездочки между пальцев. Снег везде – забившийся в рукава и под воротник, осыпавший волосы, словно сединой, прилипший крупинками к ресницам. Он медленно тает и скатывается мокрыми каплями по лицу. Как слезы.
Тому, другому, его телу не было бы холодно. Но Локи не позволяет себе. То тело сильнее, выносливее, ему не страшен зимний холод, но Локи никогда не пользуется им. Никогда.
Одежда промокла – снег тает от тепла его тела – и Локи всего колотит от холода. Но он продолжает валятся в снегу, играет с ним, пропуская между пальцев, колет руки о мелкие льдинки. И не уходит.
Из окон доносится шум – песни пирующих, звон бокалов, женский смех. В эту ночь – последнюю ночь уходящего года позволено многое. Эту ночь каждый проводит так, как пожелает. И никто не скажет ни слова, даже если младший принц, прощенный и вернувшийся домой, проведет эту ночь, валяясь в холодном снегу, а потом вернется в свои палаты, озябший, волосы смерзлись в сосульки, и до рассвета будет смотреть на зажженную в окне свечу. Такие свечи иногда ставят в окнах, где ждут кого-то домой.
Вот только тот, кого ждет Локи уже никогда не придет.
… Казалось, все хорошо. Прощение было даровано ему Одином, Фригг не изменила своего отношения к приемному сыну, а Тор, видимо напуганный случившимся, стал внимательнее и мягче к брату. Его друзья перестали отпускать шуточки. Только Сиф иногда косилась на Локи и это был странный взгляд – словно она ждала что он сейчас разобьется на куски, как хрустальная ваза.
Все было по прежнему. Но изменился он сам.
Все чаще Локи задумывался о том, чему было не суждено случится. Каким была бы его жизнь в мире ётунов? Каким отцом был бы Лафей? Каким был бы он сам?
В первый раз им двигало любопытство. Он хотел спросить у Лафея – почему? Почему он отдал его Одину? Локи владел магией, которая позволяла вызывать души умерших. Движимый болезненным любопытством он начал ритуал. И когда Локи уронил каплю крови со своей руки в чашу с кипящим зельем и произнес его имя – Лафей, скатившая с его ладони капля не была красной.
Только тогда Локи по настоящему осознал, что своими руками убил родного отца. Убил его из нелепого предрассудка, взрощенного войной, даже не зная, кем он был, каким он был… Каким он мог бы стать – для Локи.
Если бы Лафей появился тогда… Но он не появился. Не появлялся никогда. Дух не желал видеть своего сына – и своего убийцу.
Холод пробирался к костям, пальцы давно онемели и не слушались. Нужно было уходить. Но здесь, под голыми черными деревьями, среди бесконечного снега, Локи впервые почувствовал покой – и печаль. После боли, вины и безысходности это было облегчением. Он опустил голову, коснулся щекой мягкого снега. Хотел позвать еще раз – никаких ритуалов и заклятий, никакой магии, просто позвать – в пустоту, но губы дрожали так, что он не мог произнести ни слова.
Плеча коснулась чья-то рука. Локи рывком сел, губы кривились от ярости – это наверняка Тор, нарушивший его священное право на эту последнюю в году ночь…
Лафей протянул ему руку и помог подняться. От его прикосновения холод исчез. Локи встал напротив – он не понял, изменился Лафей или он сам, но сейчас они были почти одного роста – Локи лишь на голову ниже. Рука, поднявшая его с земли была настоящем – не призрачной, не бестелесной.
В чертах чужого лица – пугающего, если быть честным – Локи вдруг разглядел их общее сходство.
- Прости меня,- произнес он, со всей возможной искренностью, обожженный неожиданном страхом, что Лафей сейчас вздохнет, как вздыхал иногда Один, когда знал, что Локи лжет.
Локи хотел склонился перед Лафеем, но тот удержал его. Покачал головой и улыбнулся – странная это была улыбка на синих губах, но она была доброй и понимающей. Это не был грозный и жестокий царь Ётунхейма с которым беседовал однажды Локи. Это не был правитель чужого народа. На Локи с виноватой улыбкой смотрел отец.
И Локи сделал то, чего и представить себе не мог – обнял его. И почти не удивился, потому что все это было слишком хорошо, чтобы длится больше одного мига, когда почувствовал под руками снег – только снег.
Но в последний миг, до того, как волшебство развеялось и исчезло, он почувствовал прикосновение - когда Лафей наклонился и поцеловал его в лоб.
… Тор не очень понял, что случилось, когда Локи, насквозь мокрый и замерзший ввалился в пиршественный зал, магией призвал к себе кубок с вином и сел прямо на пол у очага. Локи смеялся и пировал до рассвета со всеми, чего не делал с тех пор, как они были детьми, а в каждом окне, вплоть до крохотного окошка в самой высокой башне горели зажженные его магией свечи. Как бывает в домах, где тот, кого долго ждали, наконец-то вернулся домой.